7-ая мастерская
Волоколамск. Здесь как на полигоне
В фильме по мотивам подвига 28-ми панфиловцев, благодаря которым Волоколамск стал городом воинской славы, есть фраза: "И никто не геройствует, потому как незачем. Спокойно жгём танки". Если "танки" в этой фразе заменить на "мусор", она как нельзя лучше подойдёт, чтобы описать, как город живёт сегодня.
Это — Волоколамск
| Из-за сжигания отходов и нарушения экологических норм на полигоне "Ядрово" здесь уже несколько лет страдают местные жители. Свалка на его месте возникла ещё в советское время. Своз мусора из ближайших населённых пунктов не вызывал никаких проблем на протяжении 30-ти лет. В 2008 году в Волоколамске было зарегистрировано ООО "Ядрово". Начался ввоз мусора из Москвы и крупных городов Подмосковья. Полигон рос с каждым годом, а другие крупные свалки Московской области постепенно закрывались. Спустя 8 лет объём мусора в "Ядрово" превысил 660 тысяч тонн, и в декабре 2016-го местные жители обратились в прокуратуру с просьбой проверить полигон. По итогам проверки выяснилось, что полноценный контроль загрязнения почвы не осуществлялся. ООО "Ядрово" привлекли к административной ответственности за нарушение экологических норм. |
Год назад в городе и на окраинах проходили стихийные протесты и массовые акции. Люди блокировали дорогу мусоровозам и требовали закрыть полигон. Многих задержали за неповиновение полиции. Жители Волоколамска жаловались на удушливый запах, сыпь и рвоту. Школьники и взрослые обращались в больницы, некоторые были госпитализированы. К одной из больниц, куда привезли детей, пострадавших из-за выброса свалочного газа, приезжал губернатор Московской области Андрей Воробьёв. Жители были явно рассержены: губернатора окружили и требовали объяснений. В ответ на обещания "отправить в места отдыха максимальное количество детей" люди закидали Воробьёва снежками. Толпа скандировала: "Позор!". В сопровождении охраны и полицейских губернатору удалось пробраться к микроавтобусу и уехать. Вслед машине также летели снежки.
В качестве компенсации ущерба власти Подмосковья решили выписать для населения путёвки в санаторий. Всего их получили почти 2 тысячи человек. Однако проблема "Ядрово" оставалась нерешённой, протесты продолжались. Людям удалось добиться отставки главы муниципального района Евгения Гаврилова. Его уволил Андрей Воробьёв. Временно исполняющим обязанности главы он назначил Андрея Вихарева, назвав его "одним из наиболее эффективных руководителей" в Московской области.
На очередном массовом митинге Вихарев обещал решить проблему полигона "вместе со всеми". По его приказу в апреле 2018-го на территории Волоколамска, Ядрово и других населённых пунктов неподалёку был введён режим непрерывного контроля над состоянием окружающей среды. Несмотря на все меры, концентрация вредных веществ в воздухе продолжала превышать норму. 1-го апреля прошёл митинг, собравший около 6 тысяч человек. Люди требовали уже отставки самого Воробьёва.
На очередном массовом митинге Вихарев обещал решить проблему полигона "вместе со всеми". По его приказу в апреле 2018-го на территории Волоколамска, Ядрово и других населённых пунктов неподалёку был введён режим непрерывного контроля над состоянием окружающей среды. Несмотря на все меры, концентрация вредных веществ в воздухе продолжала превышать норму. 1-го апреля прошёл митинг, собравший около 6 тысяч человек. Люди требовали уже отставки самого Воробьёва.
Вскоре Андрей Вихарев покинул свой пост. В конце октября 2018-го на заседании Совета депутатов Волоколамского района новой главой муниципалитета избрали Михаила Сылку, ранее занимавшего должность замминистра экологии и природопользования Московской области. "Я объехал весь район и считаю своей главной задачей вернуть доверие к власти", — сказал Сылка, вступив в должность.
В апреле 2018-го министерство экологии и природопользования Московской области сообщило о закрытии так называемой "старой карты" полигона. Они отметили, что это не означает ликвидации всей свалки. Завоз мусора продолжился на новый участок — "вторую карту" полигона, которую, по словам властей, построили по современным технологиям. Андрей Воробьёв пообещал, что теперь "Ядрово" будет принимать отходы только из близлежащих населённых пунктов.
В апреле 2018-го министерство экологии и природопользования Московской области сообщило о закрытии так называемой "старой карты" полигона. Они отметили, что это не означает ликвидации всей свалки. Завоз мусора продолжился на новый участок — "вторую карту" полигона, которую, по словам властей, построили по современным технологиям. Андрей Воробьёв пообещал, что теперь "Ядрово" будет принимать отходы только из близлежащих населённых пунктов.
С того момента прошёл год. Что происходит в Волоколамске сейчас? Чтобы выяснить это, мы отправились в город 9-го мая, в День Победы. Два с половиной часа пути от Москвы — и мы на месте.
| Волоколамск нас встретил доброжелательно, можно даже сказать, празднично. Вечный огонь, который, по иронии, горел только утром, охраняли два пятиклассника: мальчик и девочка. Они были одеты в военную форму и вели себя, как настоящие солдаты. Шёл страшный ливень, сверкали молнии, но ребята даже не сдвинулись с места. Мы такой стойкостью не обладали, поэтому заскочили в торговый центр "Станционный смотритель". С Лёшей пошли в "Пятёрочку", а Рита осталась на улице. Возле ТЦ стояли три таксиста. Мужчины советовали однокурснице, что можно снять на площади. — Туда объектив наведите, вон ещё кадр! Вы из "Комсомольской правды"? — Нет, мы студенты. А можете рассказать на камеру что-нибудь? — обратилась Рита к одному из них. — На камеру? А зачем на камеру? Да я и не фотогеничный совсем... В это время мы вышли из магазина и направились в их сторону. — Вам бы шляпу, и будете вылитый Армен Григорян! — добавил Лёша. — Может, всё-таки пару слов о мусорной проблеме? Таксист рассмеялся и посмотрел на нас: — Да ваша камера не выдержит моей речи. Вы других поспрашивайте, а у меня словарный запас маленький. Не могу о таком без мата. У вас камера просто заглючит! Да и что говорить, ничего не изменится, пока не достучишься до верхушки — закончил мужчина и постучал по своей машине. — Ладно, пойдёмте, ребята, — крикнула Рита, — наш автобус уходит. |
Мы вошли в автобус и сразу столкнулись с новой проблемой. Банковские карты не читались. Контролёр-кассир выглядела уставшей.
— Не поможете с оплатой? — обратился я к ней.
— Вы просто быстро относите карту от валидатора, — ответила она. — У нас проезд дорогой, 53 рубля, даже если одну остановку проедешь. А автобусы, как видите, не самые комфортные.
— Вы из Волоколамска?
— Нет, знаете, от Ядрово следующая остановка. Село Трёхмарьино. Там родилась и выросла.
— А город как вам?
— А что город? — пожала она плечами, — Здесь ничего ни для кого нет. Дети без школ, взрослые без работы. И три магазина: "Магнит", "Дикси", "Пятёрочка". Вот и весь Волоколамск.
— А с полигоном ситуация поменялась за год хоть немного?
Женщина помолчала и посмотрела мне в глаза.
— Да ничего, если честно, не изменилось. Лучше не стало. Я по дочке своей сужу. У неё аллергическая реакция на всю эту свалку началась год назад. И всё не проходит.
— Говорят, власти выписывали путёвки на лечение.
— Ой, было такое, — махнула рукой женщина, — Но это на отдых, скорее, а не лечение. Я пришла тогда к этим, которые выдавали. Они при всех такие интеллигентные, слова лишнего не скажут. А как остаёшься с глазу на глаз, мигом вся вежливость исчезает. Я их просила для дочки на июнь: куда её из школы дёргать? А мне как рявкнут в ответ: "Путёвок на лето не выдаём!".
— А пишут, что многим выдали. Почти всем, — намеренно возразил я.
— Выдать-то выдали, только больно в разные места. Большинство люда в Наро-Фоминск и Мытищи, чтоб далеко не ездить. А кому-то — сами знаете кому — и в Анапу билетики выписали. Есть разница?
Я кивнул.
— Поэтому, — продолжила контролёр, — всегда надо на себя рассчитывать. Я тогда чётко поняла: бесплатный сыр только в мышеловке. Впрочем, у нас в стране это все знают.
— Не поможете с оплатой? — обратился я к ней.
— Вы просто быстро относите карту от валидатора, — ответила она. — У нас проезд дорогой, 53 рубля, даже если одну остановку проедешь. А автобусы, как видите, не самые комфортные.
— Вы из Волоколамска?
— Нет, знаете, от Ядрово следующая остановка. Село Трёхмарьино. Там родилась и выросла.
— А город как вам?
— А что город? — пожала она плечами, — Здесь ничего ни для кого нет. Дети без школ, взрослые без работы. И три магазина: "Магнит", "Дикси", "Пятёрочка". Вот и весь Волоколамск.
— А с полигоном ситуация поменялась за год хоть немного?
Женщина помолчала и посмотрела мне в глаза.
— Да ничего, если честно, не изменилось. Лучше не стало. Я по дочке своей сужу. У неё аллергическая реакция на всю эту свалку началась год назад. И всё не проходит.
— Говорят, власти выписывали путёвки на лечение.
— Ой, было такое, — махнула рукой женщина, — Но это на отдых, скорее, а не лечение. Я пришла тогда к этим, которые выдавали. Они при всех такие интеллигентные, слова лишнего не скажут. А как остаёшься с глазу на глаз, мигом вся вежливость исчезает. Я их просила для дочки на июнь: куда её из школы дёргать? А мне как рявкнут в ответ: "Путёвок на лето не выдаём!".
— А пишут, что многим выдали. Почти всем, — намеренно возразил я.
— Выдать-то выдали, только больно в разные места. Большинство люда в Наро-Фоминск и Мытищи, чтоб далеко не ездить. А кому-то — сами знаете кому — и в Анапу билетики выписали. Есть разница?
Я кивнул.
— Поэтому, — продолжила контролёр, — всегда надо на себя рассчитывать. Я тогда чётко поняла: бесплатный сыр только в мышеловке. Впрочем, у нас в стране это все знают.
Мы вышли из автобуса и зашли в аптеку погреться. Возле окошка беседовали две женщины. Посетительница что-то активно рассказывала, а фармацевт одобрительно кивала. Я решил прервать их разговор. Аптекарь, казалось, была рада моему появлению и радостно ушла со словами: "Вы тут побеседуйте, а у меня обед скоро закончится".
— А что вам рассказать о нашей жизни? Все мы задыхаемся от этой свалки. Это бич просто. То, что говорят по телевизору, и что на самом деле – это две разные вещи. "Всё накрыли, всё нормально, всё хорошо". Наши активисты ходят на свалки и измеряют содержание воздуха. В противогазах. У нас даже количество онкологических заболеваний увеличилось. Раньше в местной газете писали, сколько родилось, сколько умерло. Сейчас этого никто не пишет. У нас всё хорошо, замечательно. И только в трёх словах о проблеме. Есть ли гарантия, что туда радиоактивные отходы не свозят из-за границы? Мы этого не знаем. У меня внучка учится в школе и постоянно жалуется на головную боль. У внука горло першит. Правительство говорит: "Уезжайте!". А куда мы уедем? Нас никто не ждёт. Да и денег нет. Сегодня утром пошла на кладбище к родителям. Если я умру, то меня только туда. Мы-то ладно, пожили. Детей только жалко. Вы приезжайте 12-го на митинг возле первой школы. Там вам всё подробнее расскажут. Не видели на остановках объявления?
— Нет, – ответил я.
— Я вам сейчас покажу.
Мы вдвоём вышли из торгового центра и встали на крыльцо. Рядом дежурил полицейский.
— Вон, видите, остановка. Вы туда пройдите, будет написано. Извините, – обратилась она к полицейскому, – вы не знаете, когда будет митинг?
— Какой митинг? – безразлично спросил он.
— По поводу Ядрово.
— Не знаю, не слышал.
— Ладно, ребята, на остановках прочтёте объявление. Мирного неба, тёплого хлеба, чистой воды и никакой беды. А сейчас идите к главной площади на концерт. Праздник всё-таки.
К сожалению, на концерт мы опоздали, поэтому пришлось слушать хор ветеранов. На их музыку, кроме нас, всем было наплевать. Но мы с интересом слушали. Одна строчка нам понравилась больше всего: "Милая российская глубинка. Чистая, как первая росинка".
— А что вам рассказать о нашей жизни? Все мы задыхаемся от этой свалки. Это бич просто. То, что говорят по телевизору, и что на самом деле – это две разные вещи. "Всё накрыли, всё нормально, всё хорошо". Наши активисты ходят на свалки и измеряют содержание воздуха. В противогазах. У нас даже количество онкологических заболеваний увеличилось. Раньше в местной газете писали, сколько родилось, сколько умерло. Сейчас этого никто не пишет. У нас всё хорошо, замечательно. И только в трёх словах о проблеме. Есть ли гарантия, что туда радиоактивные отходы не свозят из-за границы? Мы этого не знаем. У меня внучка учится в школе и постоянно жалуется на головную боль. У внука горло першит. Правительство говорит: "Уезжайте!". А куда мы уедем? Нас никто не ждёт. Да и денег нет. Сегодня утром пошла на кладбище к родителям. Если я умру, то меня только туда. Мы-то ладно, пожили. Детей только жалко. Вы приезжайте 12-го на митинг возле первой школы. Там вам всё подробнее расскажут. Не видели на остановках объявления?
— Нет, – ответил я.
— Я вам сейчас покажу.
Мы вдвоём вышли из торгового центра и встали на крыльцо. Рядом дежурил полицейский.
— Вон, видите, остановка. Вы туда пройдите, будет написано. Извините, – обратилась она к полицейскому, – вы не знаете, когда будет митинг?
— Какой митинг? – безразлично спросил он.
— По поводу Ядрово.
— Не знаю, не слышал.
— Ладно, ребята, на остановках прочтёте объявление. Мирного неба, тёплого хлеба, чистой воды и никакой беды. А сейчас идите к главной площади на концерт. Праздник всё-таки.
К сожалению, на концерт мы опоздали, поэтому пришлось слушать хор ветеранов. На их музыку, кроме нас, всем было наплевать. Но мы с интересом слушали. Одна строчка нам понравилась больше всего: "Милая российская глубинка. Чистая, как первая росинка".
У главной площади расположен стенд с объявлениями. Женщина лет пятидесяти внимательно его рассматривала. Она не могла решить, куда пойти на выходных: на праздничный концерт или куда-то ещё.
— На митинг идите против мусорного произвола! – подошёл к ней я.
— А вот тут ещё концерт будет.
— Но митинг-то важнее.
— Да? Ну, значит пойду на него. А, смотрите, они в одно и то же время. – Она провела пальцем по объявлениям, – Это специально сделали, чтобы никто на протест пошёл.
— Почему? Может, наоборот, чтобы никто не шёл на концерт. Так что выбираете?
Этот вопрос она уже не услышала.
— Бессмертный полк, наследники войны, ага-ага, а когда ж салют будет? — тихо бормотала она, рассматривая расписание. — Вообще, я вам так скажу. Город у нас славный, достойный. А проблемы — они у всех есть. Главное – это история города, с его летописью, вот этими, я не знаю, храмами. Вот это важно. У него слава идёт с тысяча какого-то там года. А что всё это? Воняет, да. Но надо всё-таки за мелочами видеть большее.
Я долго думал над этой фразой и после того, как она ушла. Очень правильная мысль, хотя в тот момент я не мог видеть большее. Воняло жутко.
К тому времени я уже проголодался и достал из рюкзака две булочки. С большим аппетитом их съел и сразу столкнулся с ещё одной "мусорной проблемой". На улице не оказалось ни одной урны. В надежде найти место, куда можно выкинуть обёртки, мы направились к дому культуры. Там стояли люди и бурно что-то обсуждали. Когда я задал вопрос о полигоне, все растерялись, но не подали виду. "О полигоне? Это вы Ларису Фёдоровну спросите. Лариса Фёдоровна, расскажите студентам из Москвы…". Но Лариса Фёдоровна желанием не горела. "Да что я? Вы вон лучше нашу активистку найдите. Она расскажет, о чём хотите". Все начали куда-то уходить. В итоге из всей толпы остались только трое.
— На митинг идите против мусорного произвола! – подошёл к ней я.
— А вот тут ещё концерт будет.
— Но митинг-то важнее.
— Да? Ну, значит пойду на него. А, смотрите, они в одно и то же время. – Она провела пальцем по объявлениям, – Это специально сделали, чтобы никто на протест пошёл.
— Почему? Может, наоборот, чтобы никто не шёл на концерт. Так что выбираете?
Этот вопрос она уже не услышала.
— Бессмертный полк, наследники войны, ага-ага, а когда ж салют будет? — тихо бормотала она, рассматривая расписание. — Вообще, я вам так скажу. Город у нас славный, достойный. А проблемы — они у всех есть. Главное – это история города, с его летописью, вот этими, я не знаю, храмами. Вот это важно. У него слава идёт с тысяча какого-то там года. А что всё это? Воняет, да. Но надо всё-таки за мелочами видеть большее.
Я долго думал над этой фразой и после того, как она ушла. Очень правильная мысль, хотя в тот момент я не мог видеть большее. Воняло жутко.
К тому времени я уже проголодался и достал из рюкзака две булочки. С большим аппетитом их съел и сразу столкнулся с ещё одной "мусорной проблемой". На улице не оказалось ни одной урны. В надежде найти место, куда можно выкинуть обёртки, мы направились к дому культуры. Там стояли люди и бурно что-то обсуждали. Когда я задал вопрос о полигоне, все растерялись, но не подали виду. "О полигоне? Это вы Ларису Фёдоровну спросите. Лариса Фёдоровна, расскажите студентам из Москвы…". Но Лариса Фёдоровна желанием не горела. "Да что я? Вы вон лучше нашу активистку найдите. Она расскажет, о чём хотите". Все начали куда-то уходить. В итоге из всей толпы остались только трое.
Это не только у нас! Это по всей России!
Валентина
Пенсионерка
Позже и они ушли куда-то, а мы остались стоять возле ДК. Город выглядел пустым. Только какая-то пожилая женщина медленно шла в неизвестном направлении. Рита в это время что-то активно набирала в телефоне.
— Нет, ты представляешь, – обратилась она ко мне, – наша однокурсница очень любит эти "Бессмертные полки" и прочее. Наряжает маленьких детей в военную форму и считает это очень милым. Она всегда такая счастливая на этих шествиях. Не понимаю, чему она радуется. Я в детстве каждое 9-ое мая плакала только. Никакой это не праздник. В войне нельзя победить, для всех это поражение. Вот сообщение прислала, что сейчас какой-то маленький мальчик говорит своему дедушке, что когда вырастет, пойдёт на войну, Родину защищать. Считает это милым. По мне, это не мило, это…
— Нет, ты представляешь, – обратилась она ко мне, – наша однокурсница очень любит эти "Бессмертные полки" и прочее. Наряжает маленьких детей в военную форму и считает это очень милым. Она всегда такая счастливая на этих шествиях. Не понимаю, чему она радуется. Я в детстве каждое 9-ое мая плакала только. Никакой это не праздник. В войне нельзя победить, для всех это поражение. Вот сообщение прислала, что сейчас какой-то маленький мальчик говорит своему дедушке, что когда вырастет, пойдёт на войну, Родину защищать. Считает это милым. По мне, это не мило, это…
Рассуждения Риты прервала женщина.
— Не видели здесь недавно бабушку странную?
Мы показали, в какую сторону она пошла, и та помчалась за ней.
— Так вот. Наш однокурсник летом ездил в Германию и ходил по всем этим местам историческим. И он мне сказал одну вещь. Что у них нет культа войны. Они не живут прошлым, относятся к нему, как к истории. Поэтому там и таких экологических проблем нет. Они, в отличие от нас, живут настоящим.
— Да что ж вы, не чувствуете что ли? – перебила Риту прохожая.
— Не видели здесь недавно бабушку странную?
Мы показали, в какую сторону она пошла, и та помчалась за ней.
— Так вот. Наш однокурсник летом ездил в Германию и ходил по всем этим местам историческим. И он мне сказал одну вещь. Что у них нет культа войны. Они не живут прошлым, относятся к нему, как к истории. Поэтому там и таких экологических проблем нет. Они, в отличие от нас, живут настоящим.
— Да что ж вы, не чувствуете что ли? – перебила Риту прохожая.
"Мы для нашего правительства как отработанный материал"
Людмила, местный житель
Людмила, местный житель
Оказывается, все торопились на акцию "Бессмертный полк". Складывалось ощущение, что в ней принимают участие все жители города. У каждого в руке была фотография времён Великой Отечественной войны. Звучал дикторский голос вдалеке. Впереди шла молодёжь и держала огромный плакат. Рядом суетились родители и кричали своим детям, как правильно нести транспарант. У каждого на лице была улыбка. Люди кричали "Ура!", кто-то в центре колонны пел. Дети махали ручками. Телевизионные корреспонденты снимали репортаж. Казалось, люди праздновали событие, которое произошло всего пару лет назад. Лил дождь, все были в куртках. Но это никого не огорчало. В воздухе веяло радостью. И чем-то ещё.
В связи с праздником центр города был перекрыт. Несмотря на это, возле пешеходного перехода стоял ветеран и ждал, когда зажжётся зелёный сигнал светофора. Но и после этого он остался стоять на месте, так как мы с ним заговорили.
— Поздравляю вас с праздником! – начал я.
— Спасибо, – ответил он и пожал мне руку.
— Как вы относитесь к мусорной проблеме?
— Что? – недоумённо спросил он.
— Ну, полигон в Ядрово. Тут же у вас протесты проходили год назад. 12-го намечается ещё один. Что об этих событиях думаете?
— Меня они не касаются. Я ничего не ощущаю. Да, некоторые замечают, сверхчувствительные. Не до конца там всё сделано. Второстепенные проблемы решили, а главную ещё нет. Начали и бросили. Надо сделать так, чтобы жители знали: всё на будущее обеспечено. Надеюсь, в скором времени всё образуется.
После разговора мы пошли в другую сторону, а он и дальше остался стоять на переходе в ожидании зелёного света. По разговору складывалось ощущение, что эта проблема его не очень волнует. "Но ладно, он уже старый, своё пожил. То ли дело молодые", — думал я.
— Поздравляю вас с праздником! – начал я.
— Спасибо, – ответил он и пожал мне руку.
— Как вы относитесь к мусорной проблеме?
— Что? – недоумённо спросил он.
— Ну, полигон в Ядрово. Тут же у вас протесты проходили год назад. 12-го намечается ещё один. Что об этих событиях думаете?
— Меня они не касаются. Я ничего не ощущаю. Да, некоторые замечают, сверхчувствительные. Не до конца там всё сделано. Второстепенные проблемы решили, а главную ещё нет. Начали и бросили. Надо сделать так, чтобы жители знали: всё на будущее обеспечено. Надеюсь, в скором времени всё образуется.
После разговора мы пошли в другую сторону, а он и дальше остался стоять на переходе в ожидании зелёного света. По разговору складывалось ощущение, что эта проблема его не очень волнует. "Но ладно, он уже старый, своё пожил. То ли дело молодые", — думал я.
Больше всего мы хотели посетить полигон "Ядрово". Посмотреть на всё своими глазами. К сожалению, автобусы туда ходили редко, поэтому решили взять такси. Его пришлось долго ждать. Пока мы шли к остановке, снова начался сильный ливень. Вся дорога превратилась в большую лужу. Видимо, проектировщики не знали, что с неба иногда идёт дождь. Местные на такую погоду реагировали спокойно, вернее, никак: улицы пустовали.
– Почему-то все сидят дома и не выходят, – заметил кто-то из нашей команды.
– А зачем людям из Волоколамска вообще выходить на улицу? – спросил я.
– Не знаю, воздухом подышать.
– Почему-то все сидят дома и не выходят, – заметил кто-то из нашей команды.
– А зачем людям из Волоколамска вообще выходить на улицу? – спросил я.
– Не знаю, воздухом подышать.
Таксист оказался неразговорчив.
— У меня здесь только дача, сам я из Москвы.
— А проблем с полигоном не испытываете? Нет запаха?
— Да не особо. Меня всё устраивает. Местные вот говорят: "В Волоколамске жить невозможно". А я езжу постоянно, не чувствую ничего. Да и вообще свалка там ещё с семидесятых годов.
— Знаете, есть шутка такая: как в Швейцарии выбросить чайный пакетик? Заварку отдельно, верёвочку отдельно, картон — вообще другая статья. У них же там специальная полиция есть. С камер следят, кто и где мусор выбрасывает. Находят, если не по закону. И штрафы чудовищные. По их меркам — зарплаты, а уж по нашим...
— У меня здесь только дача, сам я из Москвы.
— А проблем с полигоном не испытываете? Нет запаха?
— Да не особо. Меня всё устраивает. Местные вот говорят: "В Волоколамске жить невозможно". А я езжу постоянно, не чувствую ничего. Да и вообще свалка там ещё с семидесятых годов.
— Знаете, есть шутка такая: как в Швейцарии выбросить чайный пакетик? Заварку отдельно, верёвочку отдельно, картон — вообще другая статья. У них же там специальная полиция есть. С камер следят, кто и где мусор выбрасывает. Находят, если не по закону. И штрафы чудовищные. По их меркам — зарплаты, а уж по нашим...
Таксист ненадолго задумался.
— Ну, мы с вами, слава богу, не в Швейцарии.
По свободной трассе ехали быстро, но картина за окнами долго не менялась: деревья сменяли деревья. Казалось, в таком месте свалки быть просто не может.
— А где сам полигон-то? — наконец спросил я, повернувшись к водителю.
— Так вот, на повороте, — указал он рукой куда-то вдаль, — сейчас подъедем.
— Ну, мы с вами, слава богу, не в Швейцарии.
По свободной трассе ехали быстро, но картина за окнами долго не менялась: деревья сменяли деревья. Казалось, в таком месте свалки быть просто не может.
— А где сам полигон-то? — наконец спросил я, повернувшись к водителю.
— Так вот, на повороте, — указал он рукой куда-то вдаль, — сейчас подъедем.
Через пару минут мы стояли у входа: несколько шлагбаумов и огромный бетонный забор. "Посторонним вход запрещён" — красовалась потертая табличка.
— Ну, мы-то с вами не посторонние, — заметил я, обращаясь к коллегам.
Рядом с табличкой висел знак, запрещающий курить.
— А почему нельзя?
— Для экологии плохо — ответил кто-то из наших.
Мы попытались пройти вперёд. Почти сразу на нас обратил внимание пожилой мужчина. За солнцезащитными очками скрывался неприветливый взгляд. Рядом кружила сторожевая собака. Принюхивалась к непрошеным гостям.
— Дальше нельзя, охраняемая территория, — замахал охранник в сторону выхода. Подошёл ближе.
— Я понял, а с кем связаться-то можно? — вступил в диалог наш преподаватель.
— Вот будет рабочий день, когда начальник на месте, с ним и говорите. К восьми утра завтра приезжайте. Сегодня праздник.
— А позвонить кому можно? Чтоб не пешком топать сюда. Номер какой-то взять.
— Ничего сегодня не возьмёте. — Категорично помотал головой мужчина, — Все вопросы к начальнику, завтра приезжайте, вам всё объяснят.
— Ну, может, есть всё-таки контакт? — не сдавался преподаватель.
Охранник посмотрел куда-то назад.
— Сейчас. Минуточку подождите. За территорией. — Он достал телефон и куда-то пошёл, не дожидаясь нашего ответа.
— Ну, мы-то с вами не посторонние, — заметил я, обращаясь к коллегам.
Рядом с табличкой висел знак, запрещающий курить.
— А почему нельзя?
— Для экологии плохо — ответил кто-то из наших.
Мы попытались пройти вперёд. Почти сразу на нас обратил внимание пожилой мужчина. За солнцезащитными очками скрывался неприветливый взгляд. Рядом кружила сторожевая собака. Принюхивалась к непрошеным гостям.
— Дальше нельзя, охраняемая территория, — замахал охранник в сторону выхода. Подошёл ближе.
— Я понял, а с кем связаться-то можно? — вступил в диалог наш преподаватель.
— Вот будет рабочий день, когда начальник на месте, с ним и говорите. К восьми утра завтра приезжайте. Сегодня праздник.
— А позвонить кому можно? Чтоб не пешком топать сюда. Номер какой-то взять.
— Ничего сегодня не возьмёте. — Категорично помотал головой мужчина, — Все вопросы к начальнику, завтра приезжайте, вам всё объяснят.
— Ну, может, есть всё-таки контакт? — не сдавался преподаватель.
Охранник посмотрел куда-то назад.
— Сейчас. Минуточку подождите. За территорией. — Он достал телефон и куда-то пошёл, не дожидаясь нашего ответа.
| Пока мы стояли, на нас то и дело с подозрением поглядывали овчарки. — Сложно представить, что такие собачки могут быть злыми. Смотришь на них — и погладить хочется, — сказала моя однокурсница. Мимо ездили грузовики, их водителям до нас дела не было. Работники полигона ходили туда-обратно, открывали машинам шлагбаумы, но в нашу сторону смотрели лишь изредка. Шло время, из здания КПП никто не выходил. Как будто каждый день возле забора собирается отряд неизвестных с фотоаппаратами. Мужчина в очках, с которым мы говорили на входе, иногда появлялся на горизонте, но делал вид, что нас не замечает. Мы смотрели на него, а он на нас, но что-то подсказывало: продолжения диалога не намечается. Наше ожидание закончилось, когда вслед за очередным "КамАЗом" вдруг показалась легковая полицейская машина. — Это, похоже, за нами, — оглядел нас преподаватель и сделал пару шагов вперёд. Полицейские неспешно припарковались на обочине, вышли из машины и, как ни в чём не бывало, проскользили мимо. |
— А, может, и не за нами, — удивлённо пробормотала Рита, глядя им вслед.
Какое-то время мы все стояли в недоумении и молчали. Мне стало смешно:
— Они сейчас, наверное, подошли к охраннику и говорят: "Ну что, где они? Показывайте!".
Все заулыбались. Наш преподаватель с интересом наблюдал за действиями полицейских. Те действительно беседовали с охраной.
— Да, знаете, из "Острова сокровищ" сцена: "Пушка! Они заряжают пушку! Зачем? А! Они будут стрелять! Прибавить ходу!".
Полицейские не хотели идти в нашу сторону, лишь смотрели и неодобрительно кивали.
— "Их слишком много, вызывайте подкрепление", — не удержался преподаватель, и мы снова рассмеялись.
Через десять минут мы поняли, что на контакт с нами так и не выйдут.
— Ладно, пойдём отсюда, — разочарованно произнесла Рита, — Лучшее — враг хорошего.
— Да, подвёл нас мужик. — Покачал головой я. — Мы к нему с калачом, а он к нам с кирпичом.
— А он к нам с ментами, — поправил меня преподаватель.
Какое-то время мы все стояли в недоумении и молчали. Мне стало смешно:
— Они сейчас, наверное, подошли к охраннику и говорят: "Ну что, где они? Показывайте!".
Все заулыбались. Наш преподаватель с интересом наблюдал за действиями полицейских. Те действительно беседовали с охраной.
— Да, знаете, из "Острова сокровищ" сцена: "Пушка! Они заряжают пушку! Зачем? А! Они будут стрелять! Прибавить ходу!".
Полицейские не хотели идти в нашу сторону, лишь смотрели и неодобрительно кивали.
— "Их слишком много, вызывайте подкрепление", — не удержался преподаватель, и мы снова рассмеялись.
Через десять минут мы поняли, что на контакт с нами так и не выйдут.
— Ладно, пойдём отсюда, — разочарованно произнесла Рита, — Лучшее — враг хорошего.
— Да, подвёл нас мужик. — Покачал головой я. — Мы к нему с калачом, а он к нам с кирпичом.
— А он к нам с ментами, — поправил меня преподаватель.
| Рядом с полигоном стояли жилые деревенские дома. К сожалению, многие из них были пусты или продавались. Первым человеком, которого мы увидели, была пожилая женщина лет семидесяти. Её дом располагался рядом с болотом. Часть участка была ограждена водоёмом вместо забора. Удобно. Отвечать на наши вопросы бабушка не стала. Сказала, что празднует, и вообще не хозяйка. Правда, всё её празднование заканчивалось сидением на лавочке. Как это ни странно, именно в Ядрове было некуда выкинуть пластиковый стаканчик. Ещё больше загрязнять деревню не хотелось. И ладно я, приезжий, пару часов помучался, а потом выкинул. Но куда девают мусор местные — совершенно непонятно. Ни одного контейнера или урны нам по дороге не встретилось. Следующий человек, которого мы увидели, оказался более приветливым. Он не только поделился мнением о проблеме, но ещё и познакомил с соседями. |
Дом находился недалеко, у остановки. Мы направились к ней. Там сидели две женщины и активно что-то обсуждали. Наше внимание привлёк листок А4, висевший на стене. "Прошло больше года, как в нашу жизнь пришла свалка ЯДрово".
— Мы пойдём двенадцатого — начали женщины — свалка же неофициальная, вы прочитайте листовку. Документов нет. Валят днём и ночью мусор. Из Москвы и с области.
— Мы пытались туда пройти — не пустили. Приехали ребята с автоматами и встали возле входа.
— Ну, если бы она была законной, вас бы пустили и всё объяснили. Травят нас тут по-чёрному.
Мы услышали звуки подъезжающей маршрутки. Женщины встали с лавочки и начали искать у себя билеты. Мои однокурсники приготовили деньги, чтобы сразу их отдать водителю. А я в это время читал объявление и понимал, что придётся в Волоколамск приехать ещё раз. На мусорный митинг.
— Мы пойдём двенадцатого — начали женщины — свалка же неофициальная, вы прочитайте листовку. Документов нет. Валят днём и ночью мусор. Из Москвы и с области.
— Мы пытались туда пройти — не пустили. Приехали ребята с автоматами и встали возле входа.
— Ну, если бы она была законной, вас бы пустили и всё объяснили. Травят нас тут по-чёрному.
Мы услышали звуки подъезжающей маршрутки. Женщины встали с лавочки и начали искать у себя билеты. Мои однокурсники приготовили деньги, чтобы сразу их отдать водителю. А я в это время читал объявление и понимал, что придётся в Волоколамск приехать ещё раз. На мусорный митинг.
12 мая
— Так, где эта гимназия? — спросила меня Рита.
— Не знаю, где-то возле парка должна быть — ответил я.
— А где парк?
Мы плутали по Волоколамску, чтобы найти место, где проводился митинг. В отличие от "Бессмертного полка", который сам нас нашёл, протест было отыскать сложнее. Неужели специально утвердили там, где его не увидеть и не услышать? Вряд ли. Город небольшой, все знали, где какая улица располагается. Когда мы вслух называли адрес, местные сразу указывали дорогу, хотя мы даже не просили помогать. Оказалось, что митинг проходил в Парке Победы. Название мне показалось символичным. Размах подмосковного протеста, конечно, был меньше столичного, но проходил по тому же сценарию. Кто-то вещает со сцены, остальные слушают. Народ пришёл с плакатами. "Побойтесь Бога", "Водитель мусоровоза, ты убиваешь наших детей" и десятки других лозунгов. Рядом с парком была детская площадка, на которой беззаботно играли дети. Они о мусорной революции не думали — что с взрослыми играть? Родители, конечно, пытались привлечь их, но те шли неохотно. Зато охотно шли на диалог разгорячённые протестующие.
— Не знаю, где-то возле парка должна быть — ответил я.
— А где парк?
Мы плутали по Волоколамску, чтобы найти место, где проводился митинг. В отличие от "Бессмертного полка", который сам нас нашёл, протест было отыскать сложнее. Неужели специально утвердили там, где его не увидеть и не услышать? Вряд ли. Город небольшой, все знали, где какая улица располагается. Когда мы вслух называли адрес, местные сразу указывали дорогу, хотя мы даже не просили помогать. Оказалось, что митинг проходил в Парке Победы. Название мне показалось символичным. Размах подмосковного протеста, конечно, был меньше столичного, но проходил по тому же сценарию. Кто-то вещает со сцены, остальные слушают. Народ пришёл с плакатами. "Побойтесь Бога", "Водитель мусоровоза, ты убиваешь наших детей" и десятки других лозунгов. Рядом с парком была детская площадка, на которой беззаботно играли дети. Они о мусорной революции не думали — что с взрослыми играть? Родители, конечно, пытались привлечь их, но те шли неохотно. Зато охотно шли на диалог разгорячённые протестующие.
— Ну, давайте скажу пару ласковых, — встретил нас мужчина средних лет. Где-то вдалеке со сцены женщины кричали лозунги в духе: "Доколе?". Ораторы кричали громко, но стоило нам отойти от парка на несколько метров — и митинга мы не слышали.
— Я сам видеограф, поэтому знаю, как план выставить. Вот сюда, ребята. Вы только учтите, моя жена говорит про меня, что я не от мира всего. Да мы с "Жириком" в обнимку стояли. Кстати, что у вас за камеры?
— Никон... — начал Леша.
— Ну, моя-то получше будет раз в пять или в десять.
— А у вас какая? — поинтересовался однокурсник.
— Так я тебе и сказал, первый раз тебя вижу! Ты кто вообще?
— Я студент, мы делаем...
— Я сам видеограф, поэтому знаю, как план выставить. Вот сюда, ребята. Вы только учтите, моя жена говорит про меня, что я не от мира всего. Да мы с "Жириком" в обнимку стояли. Кстати, что у вас за камеры?
— Никон... — начал Леша.
— Ну, моя-то получше будет раз в пять или в десять.
— А у вас какая? — поинтересовался однокурсник.
— Так я тебе и сказал, первый раз тебя вижу! Ты кто вообще?
— Я студент, мы делаем...
— Ой, да не надо мне всю эту репортёрскую чушь, — перебил он Лёшу, — Ты видео снимаешь? Подрежешь потом. Ты здесь хочешь жить? — внезапно обратился он к Рите и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Конечно, ты хочешь продать квартиру в Москве и уехать в Черногорию, сидеть там балдеть. Я понимаю, у тебя мозгов только на это хватит. Хороших вам репортажей. Я отснял всю Москву, даже голубых снимал, ха-ха, а Волоколамск-то вообще. Где только не лазил. Насрал — убери. Будь человеком. Гордись, что ты русский! А сейчас приезжаешь в страну, относятся к тебе... Эй! — крикнул он кому-то, — дай сигаретку.
Мужчина с татуировкой на руке подошёл к видеографу и протянул ему пачку. Тот взял одну и закурил.
— Вот, кстати, очень хороший человек, в тюрьме отсидел 23 года. Всегда могу на него положиться, — продолжил он и переключил внимание на Риту, — девчонка красивая. Нет, правда, глаза красивые очень, карие, такие, симпатичные черты лица. Вы специально её взяли, чтобы меня смущать?
Мужчина с татуировкой на руке подошёл к видеографу и протянул ему пачку. Тот взял одну и закурил.
— Вот, кстати, очень хороший человек, в тюрьме отсидел 23 года. Всегда могу на него положиться, — продолжил он и переключил внимание на Риту, — девчонка красивая. Нет, правда, глаза красивые очень, карие, такие, симпатичные черты лица. Вы специально её взяли, чтобы меня смущать?
— Взяли, потому что она хороший корреспондент, — ответил я.
— Нет, ну внешность просто модельная. Сфотографировать и на обложку журнала. Сиськи только в фотошопе нарисовать и попу больше сделать.
Рита оторопела.
— Да ты не обижайся на меня! — сказал он и обнял её, — В вашей профессии всегда важно правильные слова находить, чтобы расположить к себе собеседника. Быть отличным психологом. — Закончил он и докурил сигарету. — Не видели, куда выкинуть?
— Вон, на той улице есть урна, — ответил я.
— Ай, ладно, — сказал он и выбросил сигарету на газон. После потушил её ногой и отошёл немного в сторону. Давайте начинать. Задавайте вопросы.
— Как решить мусорную проблему?
— Нет, ну внешность просто модельная. Сфотографировать и на обложку журнала. Сиськи только в фотошопе нарисовать и попу больше сделать.
Рита оторопела.
— Да ты не обижайся на меня! — сказал он и обнял её, — В вашей профессии всегда важно правильные слова находить, чтобы расположить к себе собеседника. Быть отличным психологом. — Закончил он и докурил сигарету. — Не видели, куда выкинуть?
— Вон, на той улице есть урна, — ответил я.
— Ай, ладно, — сказал он и выбросил сигарету на газон. После потушил её ногой и отошёл немного в сторону. Давайте начинать. Задавайте вопросы.
— Как решить мусорную проблему?
После окончания митинга люди остались на площади. Из колонок играла музыка. Все общались друг с другом. Женщина подходила ко всем с корзиной.
— Кто-нибудь хочет пирожок? — спрашивала она у толпы, — последний!
Но никто брать не хотел.
— О, от души — ответил странный мужчина. Он в военной форме и что-то бурно обсуждал с протестующими. Мы присоединились к разговору.
— Ну, я и спрашиваю его: "Вы против Путина или за?". Он отвечает: "Я против коррупции". "Ага, в администрацию президента отправляем видос: новый глава администрации Волоколамского района выступает против указа президента". Он весь задрожал, как ненормальный. Да вы наберите в интернете видео "Сылка ссыт". "Сылка" с одной "с", а "ссыт", разумеется, с двумя.
— А сами вы чем занимаетесь? — включился я в разговор.
— Его начальник службы, бурят, вечно под амфетамином. "Я не против Путина!". Да это целая комедия была, посмотрите, ребята, угорите. У нас канал на ютубе "Линия обороны".
Я повторил вопрос.
— Да у нас там движ-париж с одной строительной компанией. Её эти гробы разрастаются по России, как какая-то зараза. Они ж, гады, самое главное Мякининскую пойму застраивают. Там водозабор идёт для Рублёвки. Есть станции, которые снабжают водой почти всю Москву. И вот это говно всё тоже туда течёт отсюда. Мы на полигон, кстати, как-то прорвались. Тоже посмотрите видео "Народный скот прорвался на полигон". Поржёте. Там моя подруженция как повела народ. Менты и охранники все разбежались. Там 150 человек. Они обосрались просто. Да от нас все вешаются уже.
— Ну, а как решить все эти проблемы? — спросил я.
— Только революцией! Только революцией! Надо сносить всех нахер. Путина и власть эту всю сраную. Я тебе говорю, все мы готовы взять оружие и пойти на Кремль. Главное, чтобы народ нас понял.
— Это разве возможно? У нас даже оппозиция раздробленная, а уж простые люди...
— Объединиться надо. Обязательно. Иначе всю страну просрём. Эти ботоксные педики совсем уже зажрались. Да половина "Росгвардии" перейдёт на нашу сторону. Останутся эти уроды, которые могут только стариков и женщин бить. Я говорю одному толстозадому около мэрии: "Слышь!". Ну, прикололся, оделся так, чтобы всякие дебилы не думали, что я либерал. Костюм идиота надел, как обычно. Хожу троллю. Ну, вот я ему и говорю: "Ты вот, росгвардеец, посмотри, какой ты жирный. Заляжешь — у тебя будет задница торчать, один тебя — чирик по заднице! — хлебало поднимешь, а я тебе следующий между глаз засажу. И что ты сделаешь? Ты ж как солдат — говно". Он мне в ответ: "Бу-бу-бу".
— Да они только и могут, что демонстрации разгонять и палками дубасить! — крикнул кто-то из толпы.
Мужчина закивал головой.
— Вот есть нормальные пацаны, которые готовы пойти воевать. В "СОБРе" работают. Но большинство... Вот нормальные присоединятся к восстанию. Поэтому надо сейчас раскачать лодку. Только так. Власть предателей должна быть уничтожена.
В глубине души я его понимал. Люди настолько устали от произвола власти, что не видели другого выхода, как схватить оружие и отправиться в бой. Интересно, если им это удастся, будут ли люди выходить на парады через 70 лет и нести портреты новых героев?
— Кто-нибудь хочет пирожок? — спрашивала она у толпы, — последний!
Но никто брать не хотел.
— О, от души — ответил странный мужчина. Он в военной форме и что-то бурно обсуждал с протестующими. Мы присоединились к разговору.
— Ну, я и спрашиваю его: "Вы против Путина или за?". Он отвечает: "Я против коррупции". "Ага, в администрацию президента отправляем видос: новый глава администрации Волоколамского района выступает против указа президента". Он весь задрожал, как ненормальный. Да вы наберите в интернете видео "Сылка ссыт". "Сылка" с одной "с", а "ссыт", разумеется, с двумя.
— А сами вы чем занимаетесь? — включился я в разговор.
— Его начальник службы, бурят, вечно под амфетамином. "Я не против Путина!". Да это целая комедия была, посмотрите, ребята, угорите. У нас канал на ютубе "Линия обороны".
Я повторил вопрос.
— Да у нас там движ-париж с одной строительной компанией. Её эти гробы разрастаются по России, как какая-то зараза. Они ж, гады, самое главное Мякининскую пойму застраивают. Там водозабор идёт для Рублёвки. Есть станции, которые снабжают водой почти всю Москву. И вот это говно всё тоже туда течёт отсюда. Мы на полигон, кстати, как-то прорвались. Тоже посмотрите видео "Народный скот прорвался на полигон". Поржёте. Там моя подруженция как повела народ. Менты и охранники все разбежались. Там 150 человек. Они обосрались просто. Да от нас все вешаются уже.
— Ну, а как решить все эти проблемы? — спросил я.
— Только революцией! Только революцией! Надо сносить всех нахер. Путина и власть эту всю сраную. Я тебе говорю, все мы готовы взять оружие и пойти на Кремль. Главное, чтобы народ нас понял.
— Это разве возможно? У нас даже оппозиция раздробленная, а уж простые люди...
— Объединиться надо. Обязательно. Иначе всю страну просрём. Эти ботоксные педики совсем уже зажрались. Да половина "Росгвардии" перейдёт на нашу сторону. Останутся эти уроды, которые могут только стариков и женщин бить. Я говорю одному толстозадому около мэрии: "Слышь!". Ну, прикололся, оделся так, чтобы всякие дебилы не думали, что я либерал. Костюм идиота надел, как обычно. Хожу троллю. Ну, вот я ему и говорю: "Ты вот, росгвардеец, посмотри, какой ты жирный. Заляжешь — у тебя будет задница торчать, один тебя — чирик по заднице! — хлебало поднимешь, а я тебе следующий между глаз засажу. И что ты сделаешь? Ты ж как солдат — говно". Он мне в ответ: "Бу-бу-бу".
— Да они только и могут, что демонстрации разгонять и палками дубасить! — крикнул кто-то из толпы.
Мужчина закивал головой.
— Вот есть нормальные пацаны, которые готовы пойти воевать. В "СОБРе" работают. Но большинство... Вот нормальные присоединятся к восстанию. Поэтому надо сейчас раскачать лодку. Только так. Власть предателей должна быть уничтожена.
В глубине души я его понимал. Люди настолько устали от произвола власти, что не видели другого выхода, как схватить оружие и отправиться в бой. Интересно, если им это удастся, будут ли люди выходить на парады через 70 лет и нести портреты новых героев?
Нам с первого дня советовали связаться с местным активистом Артёмом Любимовым. Он занимался проблемой полигона "Ядрово" с самого её возникновения. Казалось, в городе и районе этого человека знали все. Если не лично, то по газетным вырезкам или статьям в интернете. Многие называли его одним из главных борцов с мусорной проблемой. Мы договорились встретиться с ним после митинга, однако он не выходил на связь. Когда мы подошли к женщине-организатору и спросили, где можно найти Любимова, она посмотрела неодобрительно:
— Да он буквально вчера здесь стоял и давал интервью о том, какие мы сволочи. Что мы тут собираемся делать ерунду. О протесте! Вот вы сейчас присутствовали — разве это ерунда?
— Он оскорблял наш митинг! — добавила возмущённая пенсионерка, подходя к нам.
— Ну, знаете, оскорблять может только человек состоявшийся, не обиженный судьбой, — обратилась то ли к ней, то ли к нам организатор, — А это — глас народа, мы имеем полное право...
— Он оскорблял наш митинг! — добавила возмущённая пенсионерка, подходя к нам.
— Ну, знаете, оскорблять может только человек состоявшийся, не обиженный судьбой, — обратилась то ли к ней, то ли к нам организатор, — А это — глас народа, мы имеем полное право...
— А знаете, почему он так себя ведёт? — снова перебила её пенсионерка. — Потому что достиг своей цели. Сидит там наверху, в администрации и глумится теперь над нами: "Ну что, воняет у вас там? А у нас не воняет!". Вы смотрели видео, где он в доску пьяный стоит и президента... матом? Видели, нет? Вы скажете, я вру, я обманываю — так я сразу его вам покажу! Я даже его сохранила. Потому что иногда, когда мне очень плохо, когда воняет, я его смотрю. Сейчас, секунду.
Она замолчала и отошла в сторону, доставая телефон. Организатор посмотрела на неё задумчиво.
Она замолчала и отошла в сторону, доставая телефон. Организатор посмотрела на неё задумчиво.
— Если б Артём чуть поактивнее себя вёл, был бы с нами — его на руках носили бы! И ничего страшного, что весит двести килограмм. Правда, он умный человек. Почему же свою силу направляет только в денежные знаки?
Пенсионерка вернулась к нам.
— У меня было видео это, найти что-то не могу пока. Но я вам обязательно скину. Я сама впервые когда увидела, не поверила: мы же вместе стояли в семитысячной толпе и защищали наш город! А он напился и говорит такое... десять раз пересмотрела. Он не с народом, поймите меня. — Она ещё раз оглядела всех нас. — Мне идти пора, ребятки. Сделайте правильный выбор. Всего доброго.
Пенсионерка вернулась к нам.
— У меня было видео это, найти что-то не могу пока. Но я вам обязательно скину. Я сама впервые когда увидела, не поверила: мы же вместе стояли в семитысячной толпе и защищали наш город! А он напился и говорит такое... десять раз пересмотрела. Он не с народом, поймите меня. — Она ещё раз оглядела всех нас. — Мне идти пора, ребятки. Сделайте правильный выбор. Всего доброго.
Ещё какое-то время люди собирали плакаты и возвращали парк к прежнему виду. Мы неспешно пошли в сторону главной улицы, обсуждая услышанное. Наши знания об Артёме расходились с рассказом людей. Впрочем, долго рассуждать не пришлось — вскоре он сам написал нам, пригласив побеседовать в здании администрации.
Артём Любимов внешне напоминал двух режиссёров: Питера Джексона и Эмира Кустурицу. Когда мы впервые его увидели, не сразу заметили сходство, ибо думали совсем о другом — недавних словах митингующих. Что же действительно спровоцировало такой разлад?
Позиция Артёма Любимова по основным вопросам
Что изменилось за год
На "первую карту" полигона перестали завозить мусор. Её перестроили по голландской технологии дегазации, однако она периодически даёт сбой и по разным причинам (основная – прорыв укрывающей плёнки), выбросы газа всё равно происходят, распространяя запах по району. В последнее время это стало происходить чуть реже. С новой, "второй карты" полигона также идёт неприятный запах, связанный с тем, что на неё стали завозить "хвосты": гниющие материалы, которые не утилизируют сразу. Нельзя говорить об успешной дегазации, но "прогресс очевиден": город мог бы задохнуться ещё в прошлом году, если бы "первую карту" полигона не закрыли.
Мусорная реформа в России
Московская область оказалась не готова к проведению мусорной реформы. Увеличились тарифы на вывоз мусора. Система региональных операторов не работает. С плохой стороны себя, в частности, показали "Рузский" и "Каширский" региональные операторы. Они не соблюдают санитарные и экологические требования, их техника и постройки не соответствуют норме. Немалая вина за провал мусорной реформы в Подмосковье лежит на Министерстве жилищно-коммунального хозяйства. Они присылают счета на вывоз мусора даже людям, у которых нет жилых строений на участке. Мусорная реформа подразумевала, что Московская область должна быть разбита на кластеры, в каждом из которых будет свой региональный оператор, отвечающий за переработку отходов. Однако эта система не действует. Мусорная реформа стала всего лишь ещё одним налогом, ничего не изменив в лучшую сторону.
Смена глав Волоколамска
Евгения Гаврилова сняли за то, что не было диалога с общественностью. Андрей Вихарев – коммерсант, не чиновник. Его основной задачей было разворовать как можно большее количество средств, выделенных для успокоения горожан на благоустройство. Большая удача, что Вихарев ушёл в Истру, однако его деятельностью недовольны и там. С Михаилом Сылкой изначально было взаимное недоверие, однако он оказался открыт в общении и близок к народу. Живёт большую часть времени в самом городе. Его мобильный телефон есть почти у каждого жителя района, ему звонят и пишут. Это лучший глава Волоколамска из тех, что были за последнее время.
Медицина
Официальной статистики смертности и заболеваний не ведётся, либо она умалчивается. Путёвки на отдых в пансионаты действительно выдавались людям, когда главой Волоколамска был Андрей Вихарев, однако они не помогли вылечить отравленных людей. В 2018-ом году врачи не ставили диагнозы о проблемах со здоровьем, связанных с выбросами полигона. В 2019-ом году ЗАГСы запретили СМИ давать статистику по смертности в районе. Михаил Сылка обещал, что разберётся с проблемой.
Внимание к проблеме
Молодёжь в силу возраста менее склонна задумываться о проблеме. У них гораздо больше развлечений и источников информации, а также есть возможность уезжать надолго из города, чтобы отдохнуть или поработать. У старшего поколения намного больше причин для волнения. Однако это зависит от диалога власти с населением и накала ситуации в целом, ибо год назад молодёжь в первых рядах останавливала мусоровозы.
Как исправить ситуацию
С точки зрения урбанистики, полигонов ТБО, в том числе "Ядрово", не должно строиться изначально. Необходимо внедрение раздельного сбора отходов (РСО), который на данный момент в России является просто "фикцией" и не проводится грамотно. Мусор нужно сортировать, перерабатывать и сжигать (в случае, если невозможно применить другую технологию).
Когда мы закончили беседу с Любимовым и шли назад, я спросил: "Смогут ли люди когда-нибудь объединиться и решить проблему раз и навсегда?". Он улыбнулся и скептически помотал головой:
— Часто слышу: "Давайте объединяться! Почему мы не вместе с Клином, Коломной? Вот, если бы все мы да вместе...". Чушь это всё. В корне неверная тактика. Пока мы, Волоколамск, одни, то выделяемся на фоне других. Резонанса больше. А превратиться в эту серую массу со всем остальным Подмосковьем — верный шаг в пропасть. Тогда нас точно никто не услышит. Такие дела.
— Часто слышу: "Давайте объединяться! Почему мы не вместе с Клином, Коломной? Вот, если бы все мы да вместе...". Чушь это всё. В корне неверная тактика. Пока мы, Волоколамск, одни, то выделяемся на фоне других. Резонанса больше. А превратиться в эту серую массу со всем остальным Подмосковьем — верный шаг в пропасть. Тогда нас точно никто не услышит. Такие дела.
Мусорная проблема касается всей России. В феврале 2019 года мы присутствовали на одном из митингов в Москве. Вот как это было:
Люди часто живут прошлым, закрывая глаза на сегодняшнюю действительность. Поэтому на "Бессмертный полк" выходит почти весь город, а на мусорный митинг - около двухсот человек. Проблемы с полигоном "Ядрово" начались ещё в 2008-ом году, но тогда это никого не волновало. Через 10 лет, когда дышать стало невозможно, народ наконец понял, что ситуация вышла из-под контроля. Но этот момент просветления длился недолго. Как только с запахами стало чуть получше, большинство смирилось со своим положением. "А меня это не касается", "Я ничего не чувствую", "Это другим плохо, а мне нормально", — слышишь со всех сторон. Закрывают один полигон и сразу открывают новый. Увы, население само позволяет так с собой обращаться. Молодые о мусорной проблеме ещё не думают, а старики доживают последние дни. Остаётся небольшая группа активистов, которые хоть как-то пытаются изменить всё в лучшую сторону. Но их усилия бесполезны, пока есть иная, куда более масштабная проблема — равнодушие. Горожане побунтуют, убедятся, что власть не идёт с ними на диалог и перестанут протестовать. Оппозиция раздроблена, а тех, кто объединился, катастрофически мало. Складывается ощущение, что некоторые активисты не заинтересованы в решении проблемы. Им куда важнее самореклама и личные интересы: кому завоевать уважение, а кому продвинуть политическую партию. Протестующие могут кричать с трибун про мусор до посинения, а потом сами выкинут окурок на газон. Народ не лучше той власти, которую выбрал, потому что им всем наплевать на будущее России. Пока не проснётся массовое сознание, и люди не начнут действовать вместе, правительство и дальше будет относиться к жителям, как к мусору. Ведь, если он не исчезнет из людских голов, мусорная реформа и дальше будет оставаться просто красивыми словами.
